Студент

много лет назад, когда я был студентом, пришлось мне спасаться с третьего этажа одной из хрущоб на Ленинском проспекте. К моей подруге внезапно приехали родители, а я почему-то не захотел засвечиваться и решил уйти в окно, а там — по водосточной трубе.
И всё, казалось бы, сделал правильно, но приземлился лицом к лицу с пожилым милицейским сержантом. Он посмотрел на меня внимательно, спросил: "Что ты на втором этаже делал?", на что я одной фразой выпалил всю свою биографию. После чего он сказал: "Ну-ка, быстро уёбывай отсюда, на втором этаже, вроде, убийство было, тебе ни к чему тут крутиться". И проводил меня через милицейский кордон, сказав напоследок: "Пиздуй отсюда, а то забанят надолго".
Вот это я понимаю, модератор.

— По материалам

Дело было на военке. Писали контрольную по топогеодезии — единственную за весь семестр. Т.е., именно оценка по этой контрольной и будет определять общую оценку по всему курсу. Я думаю, не стоит объяснять любовь студенчества к военной кафедре. Дополню только, что военная кафедра помещалась за городом, на другом берегу реки, в лесу. Доехать до неё можно было лишь ОДНИМ маршрутом автобуса, который в зимнее время ходил крайне нерегулярно. Народу в него набивалось — как снега в тайгу. Да и пройти в неурочное время на эту самую кафедру было затруднительно — секретность ведь! Т.е., если контрольную не напишешь на 3 балла — готовься к худшему. А теперь — сама история.
Написали мы треклятую контрольную и, замерев, ждём оценок. Материала никто, разумеется, не знал, поэтому тишина мёртвая. Наконец, майор, откашлявшись, начинает с начала списка. "Андреев — три!" О, блаженство! Андреев орлом глядит на нас, улыбаясь. Остальные завидуют. "Антонов — три!" Та же реакция. Двоек пока нет. вдруг раздаётся "Асанов — два!". Мёртвая тишина. И тут с задней парты раздаётся крик отчаяния и голосом (а может с ними только так и надо?!) роняет: "Ладно, три".

— По материалам

Когда я училась в институте, на факультете был препод с фамилией Баран. Отличался скверным характером и западлистостью. Так старшекурсники после неудачной сессии сбросились и выписали ему на целый год журнал Овцеводство с доставкой на кафедру.

— По материалам

На экзамен по физике к особо суровой преподавательнице один студент пришел с букетом роз. Буквально растаяв от такого проявления внимания, физичка минут пять бегала по корпусу в поисках ёмкости под цветы, ещё минут пять наливала воду.
Тем лопухам, которые за 10 минут её отсутствия не сумели списать ответ на билет — не место в университете, однозначно!

— По материалам

Девушка на экзамене молчит и не отвечает на первый вопрос билета.
— Хорошо, — говорит препод через минуту. — Отвечайте на второй вопрос!
— А на второй вопрос, профессор, я знаю ответ ещё хуже!

— По материалам

Серьезный «старый» ВУЗ. Дисциплина на первых курсах у нас была суровая. Базовые предметы читали «невыпускающие» кафедры. Им было совершенно неважно выпустится ли студент или будет отчислен. Судя по количеству отчисленных на первом и втором курсах, отсев как раз и был задачей этих кафедр. например, в нашей группе из 30 первокурсников до диплома дошли 12 человек…

Лекции по базовым предметам проходили в огромных полукруглых аудиториях, с уходящими на высоту третьего этажа рядами неудобных скамеек и парт. Бесконечные ряды студенческих голов из множества групп сидели тихо – это была математика. Точнее, «Интегралы и дифференциальные уровнения». Если профессор слышал какой-то шум, он мгновенно вычислял источник и вперивался испепеляющим взглядом в виновника. Лекция могла продолжиться только в абсолютной тишине, а тот, кто с этим был не согласен или шел на конфликт, быстро попадал на душеспасительные беседы в деканат. Напротив деканата висела доска с многообещающими листками «проектов приказа на отчисление».
Об опоздании на эти лекции не могло быть и речи. Поначалу, опоздавшие студенты еще пытались бесшумно протиснуться в едва приоткрытую дверь и незаметно проскользнуть на верхние ряды. На других предметах это получалось. Но математик не оставлял опоздавшим ни единого шанса. Прямой как столб он сначала выжигал нарушителей огненным взором и, после выслушивания объяснений и дисциплинарных речей, на первый раз, позволял прошелестеть на свободные места. память у математика была феноменальная – запоминал всех. Опоздавших повторно или опоздавших больше чем на пять минут он выгонял с лекции. Вскоре студенты пришли к выводу, что проще пропустить пару, чем опоздать.

… Лекция по дифференциальным уравнениям шла уже минут тридцать. Приближалась сессия, и аудитория была заполнена почти до потолка. В тишине стучал мел, левая створка огромной доски и половина ее центральной части уже были полностью исписаны. К концу пары доска, обычно, была использована полностью, при чем левая и правая поворотные створки заполнялись многоэтажными формулами с обеих сторон.
В аудитории было тихо. За полгода профессор добился почти идеальной дисциплины. никто уже не пытался перешептываться, несчастный, опоздавший на три минуты, уже был отчитан и судорожно переписывал с доски.
В этой тишине грохот настежь распахнутой величественной четырехметровой двери прозвучал как гром или даже как землетрясение. Сотни голов синхронно повернулись сторону столь невероятного для лекции по дифференциальным уравнениям шума. В просвете настежь распахнутой двери, широко расставив ноги, стоял мой одногруппник. Голова нашего профессора медленно поворачивалась в сторону возмутителя спокойствия. Это происходило как в фильме «Гиперболоид инженера Гарина» — вместе с поворотом профессорской головы смертоносный лазерный взгляд скользил по партам, студентам, стенам и, кажется, оставлял за собой черный выжженный след. Наконец, цель была обнаружена — не мигая, профессор испепелял фигуру студента.
Фигура при этом пошатывалась, и явно пыталась сообразить куда она попала. Я понял, что мой одногруппник довольно сильно пьян. Не фокусирующимся взглядом он окинул аудиторию, оглядел исписанную доску и, наконец, увидел профессора. Тот был уже раскален до бела, проскакивали искры, глаза расширились до размеров блюдец. Но, на опоздавшего студента, это, похоже, не действовало никак. Не проявив Интерес к профессору он еще раз осмотрел аудиторию, доску и, разглядев формулы, крякнул «о как!» После чего студент пришел, очевидно, к какому-то выводу. Этот вывод он поспешил озвучить всем присутствующим. Негромко, но разборчиво произнеся «а ну меня на хуй», он покинул аудиторию и, опять же, со страшным грохотом захлопнул дверь.
Профессор пришел в себя не сразу. Не понимая, что произошло, вопросительно смотрел на закрытую дверь. Потом как-то осунулся, и, глядя в никуда, обреченным голосом сказал: «- Ну что ж, продолжим…».
Удивительно, но данное событие повлияло на нашего профессора. Дисциплинарные лекции для опоздавших прекратились. На вопрос «разрешите войти?» он слегка морщился и, не оборачиваясь, кивком головы приглашал пройти на место. На студентов, тихо пробирающихся на галерку, он вообще перестал обращать внимание.

На экзамене профессор был со мной любезен, сказав «а я вас помню, вы ходили на лекции — чаще сидели на пятом ряду, иногда на шестом» быстро отпустил, проставив оценку.

Тот одногруппник допуск на экзамен не получил, но не из-за своего театрального появления, а по причине обыкновенного раздолбайства — не сдал зачеты. Но потом ухитрился, хоть и не без приключений, войти в число тех двенадцати человек, сумевших доучиться до инженерного диплома старого серьезного ВУЗа.
Он устроился заведовать хозяйственной частью выпускающей кафедры. Благодаря ему, окончания сессий мы отмечали в его каптерке, употребляя спирт из 200-литровой бочки, которой он «заведовал». Это было особенно ценно в тот период всесоюзного горбачевского «сухого закона».

— По материалам

Преподаватель с самого начала предупредила, что посещаемость лекций проверит только один раз за семестр, но всем присутствующим поставит +5 баллов. И вот однажды, когда вместо 110 человек в аудитории сидело человек 50, препа и решила проверить посещаемость. Делала она это так: быстро читает список групп, кто успевает отозваться на свою фамилию — ставит плюсик. Ну, мы вдвоём и отозвались раз десять — что нам, жалко? И всё бы хорошо, но один парень приносит ей на следующее занятие справку на то число и говорит: "Понимаете, я не мог придти, у меня температура была 38,5… Вы меня отметьте". Она начинает отмечать, и видит, что напротив его фамилии стоит плюсик. Удивлённо поднимает глаза.
— А… так я был, — говорит он, забирает справку и уходит.
— Да, видно действительна высокая была у парня температура, — констатирует она.

— По материалам

Это была последняя пара, мы с однокурсниками просто валились с ног. В аудиторию зашла преподавательница, явно находящаяся в самом разгаре простуды. Она посмотрела на нас, на темноту за окном, вздохнула, и сказала: "А давайте вы — бесстыжие прогульщики и не пришли на пару, а я — слабохарактерная преподавательница, так что о вашем прогуле никто не узнает?". Ролевые игры, которые понравятся каждому студенту))

— По материалам

"Я не поступил во ВГИК. Я вooбще не был студентом в чистом виде. Я не прошёл творческие туры — меня не взяли. Я пpocто 1 сентября c улицы во ВГИК пришел и стал учиться. Я зашёл в аудиторию и пpocто сел. Они даже не знали.
Чepeз месяц пришел декан факультета и спpocил: "A кто y вас староста группы?".
Я думаю: "Hy, всё".
Встал медленно и говорю: "Я".
"A вы кто?".
Я говорю: "Андрей Мерзликин".
"Что вы здесь делаете?!".
Taкой скандал был! Beдь месяц прошёл, уже были первые отрывки, сценические движения, сценическая речь. Я ужe ycпел всё это понять и полюбить. A изначально я просто приexaл посмотреть, кто прошёл. Я же видел, кто поступал, а мнe xoтелось узнать, кто прошёл. Кто эти люди? Чем они лучше? Hy и зашёл в аудиторию. Это произошло не от большой наглости, не знаю, смог бы я второй раз так. Ho я очень мужественно делал вид, что я там свой.
Koгда всё вскрылось, Евгений Apceньевич Киндинов, мой мастер, сказал: "Hy знаете, для этой профeccии такие качества очень даже подходят. Будешь вольным слушателем?".
И меня оставили. Первый год я ходил вольным слушателем. K концу первого курса бывает отсев профнепригодных. Был отчислен мальчик, его место освободилось, и мне дали общежитие, стипендию, и я стал официальным студентом.

— По материалам

Студент-медик экзаменовался у профессора.
— Как вы поступите, если вам будет нужно, чтобы больной хорошо пропотел? — спросил профессор.
— Я дам ему сильное потогонное…
— например?
— Горячий чай, малину, липовый цвет…
— Ну, а если это не подействует?
— Я прибегну тогда к помощи летучих масел, эфира…
— А если и этого будет недостаточно?
— Тогда я попробую ртутные препараты.
— А если действия всё-таки не будет?
— Я попробую применить сальсапарель, шафран, — ответил студент и смахнул со лба крупные капли пота.
— А если и этого будет недостаточно?
— Я пошлю больного экзаменоваться к вам.

— По материалам