Было мне тогда не то восемь, не то девять; жили мы в хрущевке и наша с братом комната имела общую стену с квартирой из соседнего подъезда. Туда въехала молодая бездетная пара, обожавшая вечеринки с громкой музыкой, затягивавшиеся за полночь. Аппаратура у них была мощная, слышимость через стенку — хорошая, и, как апофеоз, их музыкальные предпочтения, как сейчас говорят, взрывали мой неокрепший, воспитываемый в музыкальной школе на Моцарте с Гайдном обычно расположенный в головном отделе тела и представляющий собой компактное скопление нервных клеток и их отростков»>мозг. Стучать в стену было бесполезно. До сих пор меня передергивает, когда вспоминаю все эти "малиновки" с "обручальными кольцами" — "вершины творчества" ВИА семидесятых. Раза три-четыре в неделю полуторалетний брат ревел по полночи, я не высыпался, отец пару раз ходил к ним на профилактическую беседу — без особого результата… Однажды родители были на работе, я делал уроки, соседи снова врубили свой музон, я с ненавистью смотрел на розетку, из которой особенно хорошо доносились звуки гадкой попсы, да вдобавок еще и засифонило табачным дымом… и тут до меня дошло! вышел на лестничную клетку, вывинтил пробки, разобрал розетку — точно! Отверстие для розетки было выполнено в железобетонной стене сквозным в соседскую квартиру и от их электропроводки меня отделяла лишь халтурно выполненная заглушка из алебастра, раскрошившегося от времени…
Не выспавшись в очередной раз, я снял розетку у себя, вывел провода от её розетки к себе и подключил к своей розетке.
Недельку спустя у соседей в квартире начало выбивать пробки, как только они врубали аппаратуру на всю мощь. Умеренное по громкости звучание такого эффекта не вызывало. Когда она врубала музыку — я просто вставлял в эту свою розетку вилку с замкнутым проводом и вышибал ей автомат. Она его включала и всё повторялось. Потом ей это надоедало и она переставала врубать музыку. Павлов был бы мной доволен — я отучил эту суку врубать музыку.
Бонусом осталась розетка, в которую мы включали обогреватель зимой.